Люда была девушкой странной... Очень странной. Если бы она стала такой Странной Девушкой в середине нулевых годов, то все подумали бы, что Люда присоединилась к неформальному молодёжному движению готов. Но странной девушка Люда стала ещё до появления всяких там готов - ещё в конце восьмидесятых годов.
Люда любила разговоры о смерти, любила гулять по кладбищам. Ещё Люда любила депрессивную музыку, чёрную одежду и анашу. А ещё она любила секс и суициды. Говорили, что, когда Люде было пятнадцать лет, в подъезде на неё напал сексуальный маньяк - затащил в подвал, изнасиловал и задушил. А когда Люда пришла в себя, то она стала Странной Девушкой. Так это, или нет - не знаю, но, на моей памяти, секс и суициды Люда любила всегда. А ещё она очень любила писать страшные, какие-то обречённо-пронзительные рассказы и стихи, и рисовать масляными красками странные картины. Её маленькая однокомнатная квартира была вся оклеена чёрной бумагой из фотолаборатории, пол и потолок были покрашены чёрным кузбасс-лаком, окна завешены плотными чёрными шторами - а на чёрных стенах висели написаные Людой странные картины. Картины, наоборот, были очень яркие, красочные, все детали в них были очень аккуратно прорисованы тонкой кистью; иногда художнице не хватало места на полотне - и тогда сюжет картины выплёскивался на раму. Все картины Люды носили исключительно неприличные названия, самым невинным из которых было "Мужские яйца, отрезанные бритвой и принесённые в жертву Духу Воды". Одну из своих картин Люда подарила мне - но я так и не решился повесить её на стену. Вот она, эта картина:
Называется "Духи-хранители спермы". А подарена эта картина была после того, как в 1992 году мы организовали на одной из квартир аукцион Людиных картин для ограниченного круга ценителей: у Люды в тот момент не было ни денег, ни сигарет, ни еды в холодильнике. И, какая бы странная она ни была, но выручить её из этой затруднительной ситуации было просто необходимо, и притом немедленно.
А ещё Люда любила животных.
читать дальшеНо и здесь, в любви к животным, проявлялись странности этой Странной Девушки: в её чёрной-причёрной квартире жила маленькая дворняга с совершенно лысым черепом - Люда говорила, что подобрала псину после того, как какой-то урод плеснул на собаку кипятком - а ещё здесь жили кошки и коты. Естественно же, чёрные.
Чёрных кошек и чёрных котов в квартире у Люды в разное время было разное количество - но никогда их не было меньше четырёх-пяти особей. Откуда они брались - Бог весть: Люда рассказывала, что они сами приходят к ней: то просто на улице подбегают - а то и прямо приходят в подъезд, ложатся у дверей квартиры, и ждут, когда хозяйка откроет. Люда дверь открывает, а к ней из подъезда чёрный кот - шмыг! Так потом жить и остаются...
Впрочем, жить к Люде приходили не только чёрные коты и кошки: время от времени, в её однокомнатной квартире поселялись какие-то хиппи, какие-то рок-музыканты, всевозможные автостопщики и прочая подобная же братия. Впрочем, задерживались здесь квартиранты ненадолго. Люда, кстати, всех своих квартирантов именовала не иначе, как "мои рабы" - и заставляла их готовить завтраки-обеды ужины, прибирать квартиру, чинить неисправные водопроводные краны, электророзетки и выключатели, гоняла по магазинам. А зачем ещё нужны рабы, как не затем, чтобы выполнять распоряжения своей хозяйки? Ведь верно?...
Правда, некоторым квартирантам Люды было, на самом деле, некуда податься - и они были вынуждены жить у неё даже по нескольку месяцев - среди чёрных стен и ярких некро-генитальных холстов, вытирать лужи за котами, слушать Янку Дягилеву, Яна Гарбарика и Джима Мориссона - и взрослеть, избавляться от иллюзий хиповско-богемной романтики. Многим это пошло только на пользу - и, прожив полгода в такой обстановке, ребята срезали и выбрасывали свои фенечки и кулоны с пацификом, вместо рваных джинсов и свитеров начинали носить приличную одежду, приводили в порядок причёску, возвращались под отчий кров и в университетские аудитории - а наиболее "просветлившиеся" шли дальше всех: выбрасывали на свалку все свои аудио-кассеты и книги Кастанеды, и начинали любить Жизнь такой, какая она есть. Без наркоты и некрофилии. То есть, можно смело сказать, что Люда со своим "чёрным салоном" выполняла очень важную и позитивную функцию: методом "шоковой терапии" и ценою собственного здоровья излечивала молодых дурачков и дурочек от подростково-юношеской дури.
Однажды, среди Людиных квартирантов, оказались мои знакомые: что-то там не получилось у ребят со съёмом жилья - и они "вписались" у Странной Девушки в квартире почти на год. Надо сказать, что знакомые мои, к тому времени, как оказались в этой квартире, уже успели излечиться от всего, о чём говорилось выше, самостоятельно - поэтому, новая среда обитания не шарахнула их по мозгам. Скорее, наоборот: придя в квартиру и поселившись в углу за буфетом, эта молодая семья очень скоро начала прочищать мозги уже самой хозяйке. А когда Людмила, в знак протеста, привычно принялась резать себе вены, у неё просто отобрали лезвие, а потом просто вывели на лестничную площадку, и спокойно и по-деловому сказали:
- Вот бритвочка, держи. Можешь резаться, сколько угодно, но - не в квартире. Нам совсем не хочется давать показания в милиции. Так что, давай уж в подъезде - а мы потом "Скорую" с милицией вызовем. Или соседи вызовут... Главное - чтобы мы твоих суицидов не видели.
Через полчаса хозяйку запустили в квартиру, промыли ей порез на запястье, залили его йодом и заклеили пластырем. С того времени Разговоры О Смерти и попытки перерезать себе вены прекратились. Следующим шагом была борьба с анашой: прямо на глазах у хозяйки, все её запасы "травки" были высыпаны в кошачий туалет, который, к тому моменту, был переполнен и благоухал на всю прихожую. Где можно достать "дурь" самостоятельно, Люда не знала...
Приняв эти простые и нехитрые воспитательные меры по отношению к хозяйке квартиры, Алексей и Алёнка (так звали моих знакомых) решили, что для начала достаточно и этого, и теперь они вполне спокойно могут жить в квартире с чёрными поверхностями - а шмыгающие тут и там кошки и огромное полотно "Казнь девственницы через посажение на кол", висевшая в изголовьи их постели, их ни капли не напрягали.
Затем настала очередь музыки. Всякий раз, когда хозяйка включала магнитофон с очередной дипрессивной кассетой, Алёнка просто выдёргивала шнур из сети, затем из разъёма магнитофона, и так же спокойно и доброжелательно произносила:
- Хочешь слушать эту музыку - купи себе наушники. Или научись уважать людей, за счёт которых живёшь. - И, понимая, что в материальном плане она полностью зависит от своих постояльцев, Людмила была вынуждена проглатывать и это. Она, правда, в самом начале пыталась ещё построить с квартирантами свои "рабовладельческие" отношения, но и здесь очень быстро получила отпор:
- Если тебе надо, чтобы Лёшка починил выключатель на кухне, то неужели так трудно попросить его об этом нормальными словами, без театральных эффектов? - спросила Алёнка, лучезарно улыбаясь "инфернальной женщине", - Лёшка и без того, на работе устаёт от всякого цирка - можно ему хоть после работы цирк не устраивать?...
В конце концов, после пары месяцев такой ежедневной "дрессировки", климат в "чёрной квартире" перестал уж слимшком однозначно напоминать сумасшедший дом (оформление интерьера - не в счёт), и я решился, наконец, навестить своих знавкомых в их новом пристанище.
...Мы сидели на кухне (мальчики - в креслах, девочки - на подушках, прямо на полу), пили какое-то вино, жевали пирожки с печенью - Алёнка великолепно их стряпала! - и весь вечер травили анекдоты. Думаю, соседи Люды в тот осенний вечер были крайне озадачены: вместо дипрессивных музыкальных завываний, из окон её квартиры через каждые полторы-две минуты слышался смех - нормальный, весёлый смех! И - всё было бы ничего, если бы вдруг у меня не разболелся зуб...
Сморщившись от резкой зубной боли, гляжу на всю честную компанию, и спрашиваю совершенно замогильным голосом:
- Люда, анальгин у тебя есть?
- Зубы? - пугается Инфернальная Девушка, - темпалгин есть! И максиган! Сейчас, сейчас принесу...
Люда выходит из кухни в комнату, и через минуту возвращается обратно. В руках у неё - небольшой гробик, обтянутый какой-то чёрной материей. На верхней крышке гроба переливающейся серебристой краской, готическим шрифтом оттиснуто: "БЕГЕМОТ". Гроб она протягивает мне...
При виде гроба, я на секунду забываю о зубной боли. До этого момента я всегда знал, что, в общем-то, Людмилка - не совсем того... ку-ку... то есть, безусловно, она - ку-ку, но не до такой степени: дурит, конечно же, но совсем уж адекватности не теряет. И вдруг...
- Люда, дай сюда, я сама посмотрю! - Алёнка берёт из рук хозяйки этот гроб, открывает крышку, и начинает шарить в нём, - ага, вот максиган! а вот и темпалгин! Держи! - и протягивает мне таблетки.
Минут через пять, когда зубная боль совершенно прошла, я решил поинтересоваться, откуда вдруг в этой квартире домашняя аптечка такой странной формы. Не почему - это-то, как раз, мне было понятно - но именно откуда?
- А это Лёшка на работе сделал! - Алёнка кивнула на мужа, - у Люды тут Бегемот зачудил, умирать собрался - а у Лёшки в тот день, как раз, никаких заказов не было, времени - вагон, вот он гробик для Бегемота и сделал! Думал, придёт вечером - пойдём хоронить Бегемота...
Огромный чёрный котяра, дремавший, тем временем у меня на коленях, услышал, что речь идёт о нём, приоткрыл глаз и гнусно мяукнул: мол, да-да, так оно и было - и снова задремал.
- И что дальше? - спрашиваю, глядя то на гроб, то на кота.
- А ничего! - смеётся Алёнка, - пришёл Лёха сюда с этим гробом, а Бегемот лежит, умирает, глаза закатывает. Лёха его берёт, открывает гроб, и запихивает Бегемота вовнутрь - не то, чтобы заколотить его там живым, а просто померить, не маленький ли гроб получился? А Бегемот, как только Лёшка его в гробу закрыл, завыл оттуда нечеловеческим голосом, стал в крышку колотиться, наружу рваться! Едва крышку открыли - Бегемот оттуда выскочил - глаза горят, хвост трубой! - и начал по всей квартире носиться! И по мебели летает, и по потолку - и орёт! А потом засел на шифоньере, на самом верху - шипит оттуда, никого к себе не подпускает - раздумал, одним словом, умирать. Ну, а в гроб мы, чтобы Лёхин труд не выбрасывать, лекарства сложили - теперь вот, вместо аптечки его используем...
Осторожно, чтобы никто не заметил моего взгляда, я искоса посмотрел на Странную Девушку Люду. "А что, - подумалось мне, - если и нашу Леди Инферно минут на полчасика в гроб засунуть, и крышкой сверху прикрыть?... Может быть, после такой процедуры хоть обои в квартире поклеит? А там, глядишь, и на работу устроится?...".